Его называют отцом и богом хвалынской медицины.
Юрию Бабушкину 2 февраля исполнилось 95 лет.
Младшее поколение в меньшей степени, а вот старшее хорошо знает этого врача. Юрий Сергеевич Бабушкин. Офтальмолог, хирург, спаситель глаз и глазок жителей Хвалынска и района. Сейчас он сам почти не видит, но, представьте себе, всё помнит и с удовольствием рассказывает.
Гаммы и вальсы
Сказать по правде, Юра Бабушкин из города Петровска Саратовской области и не хотел быть врачом. Собирался он в Московский электротехнический институт. В год Юриного выпуска в электротехнический не набирали, поэтому документы он отнёс в институт связи. А тут война… Москву бомбили так, что институт (да и многие другие предприятия и организации) отправились в эвакуацию. Институт связи, к примеру, в Ташкент.
Вызов на учёбу мне из Ташкента пришёл, – вспоминает Юрий Сергеевич. Кое-как я до него добрался. Приехал, а в аудиториях пусто, все студенты и преподаватели на хлопковых полях. Вот и мне сразу порекомендовали устроиться на любую работу, чтобы получать карточки на питание. Но жил я в Ташкенте недолго. Стали поступать сообщения о том, что немцы бомбят Саратов. Я сразу же забрал документы и вернулся в Петровск. Хотелось в такое страшное время быть поближе к родителям.
Вернувшись на родину, Юрий устроился работать музыкальным воспитателем в детский садик. Да-да, именно так! (Не зря, значит, в школьные годы чудесные они с братом Володей гаммы и вальсы на фортепиано репетировали, пригодилось). А через год подал заявление в Саратовский медицинский институт. Что повлияло, что подтолкнуло его к столь неожиданному выбору? И об этом Юрий Сергеевич рассказал.
Брат Владимир, бывший в военные годы старшим врачом дивизиона бронепоездов, написал мне с фронта: «Юра, поступай в медицинский. Это благородная и стабильная специальность». Я решил послушаться старшего брата.
Ещё бы. Владимир Сергеевич был настоящим героем Великой Отечественной. Однажды состав с ранеными, который сопровождал Владимир Бабушкин, попал под бомбёжку. Молодой доктор, как мог, спасал своих пациентов, но сам получил тяжёлое осколочное ранение и затем полгода провёл в госпиталях. Наверное, и сей факт повлиял на выбор Юрия Сергеевича.
«Умрём днём позже»
И в мирное-то время учиться в медицинском крайне сложно, а уж в военное…
Учебников не было, всё записывали в тетради за лектором, – вспоминает Юрий Сергеевич. – В общежитии – холодно. В желудке – голодно. Столовой у нас поначалу не было, каждый студент сам себе пропитание добывал. Мне помогала мама. Она растила картошку, другие овощи и присылала мне. А папу мы похоронили, когда я первую сессию сдавал.
Юрий Сергеевич до сих пор отлично помнит, как студенты в то время готовили свои скромные обеды и ужины. Даже простенькая керосинка была для них роскошью. Будущие врачи использовали для готовки пару кирпичей и аптечную «таблетку», которую поджигали и на которую ставили кастрюльку или сковороду. Когда же монтёрам удавалось восстановить электросеть, студенты вворачивали в патроны «жулика» с вилкой, подключали плитки и варили себе еду. К концу войны в Саратов провели газ, и в общежитии медицинского института появилась кухня с газовыми плитками. А ещё студентам стали выдавать так называемые карточки на УДП – на усиленное дополнительное питание. Но студенты – они во все времена студенты – карточкам этим своё, «фирменное» название дали – умрешь днём позже.
Да, у каждого времени свой юмор…
Зенитная, но бестолковая
Саратовский медицинский Юрий Бабушкин окончил с красным дипломом. О том, что было после выпускного бала, рассказывает так, словно бы это случилось вчера, а не семьдесят лет назад.
По окончании института нас с супругой Верой Петровной направили в Ульяновскую область, где мы проработали до конца 1949 года. Затем меня призвали в армию и отправили во Владивосток. А оттуда – на Сахалин, в Александровск. Да, часть была зенитная, но бестолковая. В то время у СССР ещё не было ракетного оружия. Зенитные пушки поражали цель на расстоянии до 14 километров, а американцы-разведчики летали на высоте 22 километра. Словом, мы тогда просто воздух сотрясали.
В 1956 году супруги Бабушкины вернулись в Саратов и получили направление в Хвалынскую больницу. А Юрий Сергеевич ещё и на пятимесячные курсы по глазным болезням в Казани. К слову, вернулся он оттуда не просто врачом-офтальмологом, а оперирующим хирургом.
Я серьёзно заинтересовался новой специальностью, – говорит Бабушкин, – стал выписывать профессиональную периодику, собирать книги по офтальмологии и в конце концов оперировать. Как выяснилось, один из всей группы на тех казанских курсах. А стационара и обученного медперсонала в хвалынской больнице у меня не было. Пришлось добиваться того, чтобы моих больных в общую хирургию на операции клали.
Четыре тысячи!
За годы хвалынской практики (а на пенсию Юрий Бабушкин вышел в семьдесят) единственный на весь район офтальмолог прооперировал четыре тысячи пациентов. Наверное, и это сказалось на его зрении. Сейчас Юрий Сергеевич, перенёсший операцию на глазах в клинике Санкт-Петербурга, видит только силуэты. Но огорчает его не это. Огорчает его то, что вместе со зрением ушла от него возможность читать любимые книги, профессиональную литературу и ноты. А ведь ещё в прошлом году он открывал фортепиано и наигрывал на память свои любимые мелодии.
Вот и сейчас он спокойно встаёт с кресла, и, опираясь на старенький стол, идёт к серванту с книгами, нащупывает большой синий фолиант с названием «Глазные болезни» и гордо, как какую-то особенную ценность, протягивает подержать минуточку в моих руках. Умница. Интеллигент. Чеховский доктор из Хвалынска Юрий Сергеевич Бабушкин. С юбилеем Вас!
Наталья Кологреева
