Воспоминаниями о годах Великой Отечественной делится
Татьяна Васильевна Никифорова.
Боролся Николай с бандитами
В понедельник, 20 января, Татьяна Васильевна отметит 90-летний юбилей. К этому дню она особо не готовится. «Подруги придут, посидим, покушаем, поговорим». Помогать имениннице с организацией праздничного стола будет, как обычно, социальный работник Таня Трубенкова. Своих подопечных бабушек Татьяна иногда возит на шопинг на своей старенькой легковушке. Вот и Татьяна Васильевна, наверное, захочет перед днём рождения по магазинам прокатиться. Готовить-то она любит, и по сей день супчики, щи да холодцы сама варит.
На жизнь свою пенсионерка не жалуется. Да, то в одном месте кольнёт, то в другом стрельнёт, то голова закружится – это как у всех в столь почтенном возрасте. Соцработник Таня считает, что тёзка её в свои годы вообще бодрячком держится. Вот и на просьбу «Звезды» вспомнить о своей жизни в годы Великой Отечественной отвечает согласием.
Жили мы тогда в Сосновой Мазе, – рассказывает Татьяна Васильевна. – Когда началась война, мне было одиннадцать. Папу Василия Кирилловича Голубева на фронт забрали одним из первых. (Он, слава Богу, домой живым вернулся, до Берлина дошёл). Мама Мария Никифоровна осталась одна с троими детьми. Старшая сестра Аня уже работала свинаркой. Я училась в школе. А брат Коля, когда ему не исполнилось и шестнадцати, ушёл на фронт, и был там долго-долго. Писал, что борется на Украине с бандитами, которые прорываются к зарубежным границам.
Шатун-трава и прочая еда
Маму в военные годы несколько раз забирали на тыловые работы. Где-то за Вольском, в сторону Шихан матери и жёны солдат рыли окопы и валили для нужд фронта лес. Приходилось сестричкам-подросткам самостоятельно с домом управляться и пропитание себе добывать.
Одежды не было, – продолжает Татьяна Васильевна, – ходили мы в каких- то лохмотьях, которые в натопленной бане от насекомых прожаривали. Зимой на ногах – шерстяные носки, подшитые овчиной. Да что там, я после войны замуж выходила в резиновых сапогах, зимой. А голодали, как голодали. Земляной цвет собирали и жарили его, как картошку. Ели берёзовую кору, какую-то шатун-траву. Овощи у нас ещё росли, а хлеба не видели.
Однажды к Ане и Тане (их маму тогда в очередной раз на тыловые работы отправили) подселили пастухов, которые издалека пригнали в наши края скот. Сестрички же недавно свинью из своего хлева закололи. Старшая Аня утром печку затопит, чугунок с мясом на суп поставит, а постояльцы с юга всё мясо вытащат и съедят. Девочкам один бульон да капуста оставались. Хорошо, что недолго они в доме у Голубевых жили, в другие места ушли, кормов для скота здесь мало было.
Разумеется, материнскому сердцу трудно было смириться с тем, что где-то далеко-далеко живут без родительского присмотра две девчонки. По сути же – ещё дети. И однажды Мария Никифоровна не вытерпела, убежала домой. Её, конечно же, искали, не очень долго и совсем не упорно. Девочки прятали мать в своём же доме, в подполе. Догадаться об этом было проще простого, но делать обыск никто не стал. А скоро и война закончилась.
Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы
В войну Таня Голубева из-за болезни ног пропустила год учёбы в школе, а затем и вовсе её забросила. Работы много было, государству-то сельчане продналог в натуральном виде должны были отдать – яички, молоко, овощи, овечья шерсть. Даже калининский налог на бездетность Таню коснулся. Молодая девчонка, незамужняя, а деньги вынь да выложь…
Как только мы, девчонки, из школы уходили, – продолжает Татьяна Васильевна, – нас сразу же в огородную бригаду определяли. Растили мы на колхозных полях картошку, морковь, свёклу. С четырнадцати лет девчонок брали косить. В пятнадцать могли поставить прицепщиком на комбайн. А ещё я два года дояркой в колхозе отработала, за три километра от дома до фермы по полю ходила. Зарплату нам, правда, не платили. Год отработал – получи мешок пшеницы и делай с ней, что хочешь. Потом уже по четыре, по восемь, по двенадцать рублей колхозникам давать стали.
После войны Таня Голубева устроилась на железную дорогу, на «Мос-поезд», менять деревянные шпалы на железные. Где только её бригада ни работала – и в Кулатке, и в Вязовом Гае, и в Сызрани, и в Инзе. Когда же решили их в Крым перебросить, уволилась девушка и домой вернулась.
В Сосновной Мазе я замуж вышла, Никифоровой стала, потом мы с мужем в Хвалынск перебрались, он у меня на тракториста здесь учился. Работала я сначала на консервном заводе, потом в гардеробе училища, многие годы на складе Хвалынского промкомбината.
От трудов праведных Татьяна Васильевна Никифорова и сейчас отступать не планирует. Соцработник Таня Трубенкова сетует:
Она мне каждую осень обещает, что в следующем-то году огородом заниматься не станет. А сама, как только весной запахнет, рассады столько насажает, что в комнате, кроме неё, ничего не видно! По сто кустов одних только томатов раньше растила. А сколько роз и вообще цветов у Татьяны Васильевны перед домом растёт – это же самая настоящая оранжерея под открытым небом.
С наступающим вас юбилеем, Татьяна Васильевна! Все цветы мира в этот день – только для вас.
Марина Неверова