Приход в отпуск воина-фронтовика для маленьких провинциальных городов и сельских населённых пунктов — всегда событие. Для нас, «мирных», они будто люди из другой реальности, какого-то параллельного страшного мира, в который они снова вернутся после короткого солдатского отпуска.
Гостем нашей редакции стал воин-отпускник по имени Василий с хорошим, вызывающим добрую улыбку позывным «Тёркин». Василий — многодетный отец (у него две дочки и сын), которые вместе с его супругой Еленой проживают в одном из сёл нашего района. В село они несколько лет тому назад перебрались из города, потому что, по их словам, в сельской местности и жильё дешевле, и жить проще, да и детям комфортнее.
Боевой путь «Тёркина» оказался непростым: в 2022 году он был мобилизован, но потом, три месяца спустя, его демобилизовали и вернули домой как многодетного отца. А в сентябре 2024 года он снова ушёл на фронт, на сей раз добровольцем, заключив контракт с министерством обороны.
? Василий, как созрело твоё решение вернуться за «ленточку»?
— Я просто понимал, как нелегко там приходится нашим пацанам! Ведь мне довелось видеть всё происходящее своими глазами, на себе испытать окопную жизнь… Там реально очень страшно и тяжело! Меня демобилизовали вроде бы по уважительной причине, и, тем не менее, на душе было как-то нехорошо. У многих из них тоже есть дети, но они там, а я здесь. Ждал подходящего момента, были какие-то неотложные дела и нерешённые проблемы… Потом как-то само пришло понимание — пора!
? Ты семь месяцев пробыл на передке. Расскажи то, что считаешь нужным, об этом периоде.
— Да, собственно, и рассказывать особо нечего, на нашем участке фронт не движется. Мы всё это время удерживаем позиции на нашем берегу Днепра. Они на одном берегу, мы на другом. После того, как хохлы спустили воду на Каховской ГЭС, Днепр обмелел, от реки осталось одно русло, и, по сути, заросший камышом ручеёк шириной в 5, а где-то в 10 метров. Ни одна из сторон наступательных действий не ведёт, все боевые действия сводятся к ежедневным артиллерийским и миномётным обстрелам. Естественно, «птички» стаями летают.
Артобстрелы со стороны противника происходят три раза в день, иногда, для разнообразия, вечерний артобстрел переносится на ночь. У них есть польские дальнобойные гаубицы «Цезарь», которые бьют на глубину до 60 километров, а наши пушки их не достают, так как их дальность стрельбы не превышает 40 километров. Они со своих позиций действуют безнаказанно. Если наши военные цели им поразить не удаётся, то обстреливают посёлок, находящийся в нашем тылу. Им без разницы, что там мирные люди. Все, кто находятся на нашей территории, для них враги.
Несмотря на то, что позиции противника очень хорошо укреплены и оборудованы, и с боеприпасами у них всё в порядке, ежемесячно с их стороны приходят сдаваться в плен ВСУшники. Они, конечно, здорово рискуют, ползут по минным полям, и, тем не менее, сдаются. Жалуются на плохое питание, затяжные перебои с доставкой продовольствия и отсутствие медицинского обслуживания. Если кого ранили, то на медицинскую помощь можно не рассчитывать. Они сами говорят: «мы никому не нужны, нас бросили в мясорубку умирать!» От понимания ситуации психика ломается, поэтому плен ими воспринимается как трудный, непредсказуемый, но выход.
? Расскажи о бытовых условиях, как вы обустроились, как пережили зиму?
— Бытовые условия — дело рук людей, в них проживающих. Многое зависит от места дислокации: те, у кого позиции в чистом поле, зарываются в землю, строят блиндажи на четырёх человек, окопы с лисьими норами. Мы обосновались в брошенных гаражах, где подвалы приспособлены под спальные помещения, а сам гараж — это столовая, кухня, бытовка… Нашли заброшенную скважину с водой, купили душевую кабину, чтобы помыться. Разводить открытый огонь или истопить буржуйку нельзя, раскроешь место своего пребывания — получишь гарантированный прилёт.
Продукты и питьевую воду завозят один раз в четыре дня, готовим сами. Хорошо выручает гуманитарка, спасибо всем, кто принимал участие в её сборе и доставке!
? Насколько быстро привыкаешь к окопной жизни, и к чему там невозможно привыкнуть?
— Непривычно себя чувствуешь первый месяц, когда привыкаешь к коллективу, боевой обстановке и служебным обязанностям. Тебе нужно просто приспособиться и выжить, потом проще. Самое страшное, к чему трудно привыкнуть — это миномётные и артиллерийские обстрелы. Конечно, есть укрытия, дающие шанс уцелеть под обстрелом, но не все и не всегда успевают до них добраться…
? Какой средний возраст у ребят в вашем подразделении?
Где-то тридцать лет. Самому молодому 20, а самому старому бойцу 50 лет. В обывательском представлении считается, что главной мотивацией для добровольцев являются деньги. На самом деле, для человека, который несколько раз в день переживает обстрелы из тяжёлой артиллерии, атаки дронов, видит ранения и гибель своих товарищей, деньги перестают быть главным мотиватором. Особенно «там». Каждый принимает решение по каким-то своим, глубоко личным причинам.
? И последний вопрос: как складываются отношения с местным населением, которые тоже переживают тяготы прифронтовой жизни?
— По-разному. Есть «ждуны», есть люди, которые искренне рады, что украинство осталось в прошлом. Сложно сказать, с какими мыслями и настроениями люди живут, никто не станет говорить на такие темы публично. Мне кажется, для них, да и для нас, самое важное, чтобы наступила мирная жизнь.
— Василий, я желаю тебе и всем твоим боевым товарищам скорейшего возвращения в мирную жизнь, живыми, здоровыми и с победой!
— Спасибо, мы тоже на это очень надеемся!
Беседовал
Алексей КАРПОВ